Моя версия того, как наш театр ушёл в самоизоляцию.
Адаптация
Сложно сказать, что именно заставило младшего сотрудника полиции Моторчука... вечером... в субботу открыть тяжелую дубовую дверь, ведущую в камерный театр. Но, поверьте, причин у него было предостаточно. Тем не менее стоит исключить очевидное. Во-первых: в его карманах не прятались билеты на спектакль, а руки не тискали «благодарный» букет цветов. Во-вторых: его не поджидала взволнованная студентка филологического факультета, нервно поглядывающая на часы, опасаясь пропустить звонок к началу. И, наконец, в-третьих: он даже и не знал, что за этой дверью находился театр. Непреодолимое желание рвануть рукоять парадной к своей груди было продиктовано приказом сверху, объёмными знаниями уголовного, гражданского, семейного, трудового кодексов и отсутствием домочадцев, ожидающих его к ужину. Справедливости ради нужно отметить, что приказ сверху носил весьма пространственный характер, равно как и вся жизнь Моторчука. Возможно именно поэтому он и открыл ту дверь в надежде внести ясность. Спустя пару минут в его голове проскользнёт мысль, что некоторые двери не стоит открывать. А через пару часов мысль будет скорректирована следующим образом: «Некоторые двери в принципе необходимо держать закрытыми». Но обо всем по порядку. Багровый казанский закат из последних сил цеплялся за крыши домов, когда Моторчук шагнул во мрак. Леденящая прохлада цокольного этажа обожгла его лицо. Грохот захлопнувшейся двери оставил позади эффект внезапности и мысли о пиве. Вцепившись в массивные перила, словно потерявшая самообладание при виде водных просторов пантера, Моторчук двинулся вверх по лестнице. Преодолев первый пролёт, он глазами нащупал тусклый свет, а уши уловили странные звуки, которые напомнили ему табун лошадей, пересекающих площадь.
Буквально за минуту до этого администратор театра Людмила, сверкая возбужденными от предвкушения глазами, зашла в гримерку.
- Готовы? Третий звонок даём?
Кто-то кивнул, актеры послушно закряхтели и выразительно захлопали ресницами. Вся театральная братия мобилизовалась и устремились к центральному входу в зрительный зал. Дело в том, что спектакль начинался с грандиозного шествия всех героев на закрытом занавесе. Яркие образы возникали за спинами зрителей, совершали круг почёта и исчезали. Но, прежде чем продуманное до мелочей действо случилось, Моторчук преодолел второй лестничный пролёт, повернул налево и замер. Кислород, который наполнил его лёгкие за мгновение до этого, не смог найти традиционного выхода и, поверьте, у него были на то причины. Впервые в жизни он испытал тревогу, которая знакома жителям благополучного района Миннеаполиса накануне погрома. Сознание Моторчука вскипело, и то немногое, рациональное, что проживало в его голове, отчаянно пыталось обьяснить что или кто перед ним. Правый глаз предательски задёргался, копируя сердечный ритм. Убойное сочетание костюмов, грима и полумрака заставили выдохнуть протяжное: - «Пи-ззз-дец!». Объективно, на месте Моторчука, любой бы пришел к такому выводу. Список - «действующие лица», который блюститель закона сформулировал самостоятельно, звучал следующим образом: арестант в полосатой робе с католическим крестом на груди; нечто с рогами на голове в гриме смерти; высокий худой BDSM байкер; реинкарнация Бориса Гребенщикова в худшие времена; две «госпожи», которым возможно весьма приятно подчиняться физически, но крайне опасно для психики, точная копия Гитлера в костюме раннего Рамштайна. И, наконец, вишенкой на торте - ярко выраженный еврей, который держался особняком, но находился в приподнятом настроении. Единственным человеческим лицом среди этой «пёстрой компании» была администратор Людмила, в глазах которой по-прежнему блестел огонек предвкушения. Все замерли. Из зрительного зала доносились последние звуки третьего звонка. Приятный мужской голос пожелал всем приятного просмотра. Моторчук вспотел и допустил мысль, что именно в эту секунду он столкнулся с чудовищными последствиями пандемии, о которой так много и часто говорили в последнее время. В его голове крутились слова «симптом» и «побочный эффект». Тем не менее наш законник не был человеком робкого десятка. Годы безупречной службы заставили его взять инициативу в свои руки и задать вполне логичный вопрос в столь абсурдной ситуации:
- А что здесь происходит?
Голос Моторчука звучал настолько ровно и убедительно, что рука Гитлера медленно поползла к козырьку, чтобы отдать честь. Ответа не прозвучало, зато грянула эпичная увертюра и вся труппа, не спуская глаз с Моторчука, молча двинулась в зрительный зал. Администратор Людмила осталась один на один с напряженным мангустом.
Стоит немного подробнее остановиться на сути спектакля, его сюжетной линии и художественных решениях, которые были приняты для выражения творческой мысли. Некто Луиджи, приговорённый к смертной казни, проигрывает битву за жизнь, однако ему удаётся спасти свою душу. Он погибает, но делает это достойно, на своих условиях отказавшись предавать свои принципы, ради свободы, денег, гнилой славы и поддельной любви. Те, кто появлялся на пороге его камеры смерти, олицетворял собой все мыслимые и немыслимые человеческие пороки. Каждый пытался заполучить его сердце как в прямом, так и в переносном смысле. Эта пронзительная история заставляла зрителя одновременно смеяться и плакать, но младший сотрудник полиции Моторчук, на исходе марта, в субботу, в 19:05 по московскому времени, стоя возле театрального буфета в компании администратора Людмилы, всего этого не знал.
- Это спектакль! Вы находитесь в театре! - ласково прошептала Людмила.
Моторчук на секунду задумался и вызвал группу специального реагирования. Серьезные крепкие ребята, укомплектованные по самым высоким стандартам силовых ведомств любой страны, прибыли по адресу довольно быстро. Актеры ещё не преодолели фазу завязки, а потому события вне сцены развивались намного стремительней.
Чтобы стать администратором театра, требуются серьезная квалификация, устойчивая психика, богатый жизненный опыт и ещё 52 пункта морально-эстетических параметров. Людмила не просто соответствовала, но и намного превосходила эти требования по всем статьям. Гранит науки в области экономики она разгрызла с отличием на Дальнем Востоке во Владике. Её не удивишь природными катаклизмами и стихийными бедствиями. Не купишь бесплатным гектаром земли. Её не испугаешь пьяной матросней и уж тем более не испугала группа специального реагирования, вооруженная до зубов. Возможно, именно по этой причине они так и не вошли в театр и были перехвачены ещё на пороге. С другой стороны, бойцы спецназа изначально были настроены дружелюбно, поскольку особенности ландшафта и географическое расположение диктовали настроение. Дело в том, что справа располагалось УВД; прямо на двенадцать часов МВД; по диагонали слева - дом правительства; на северо-западе, метрах в ста - УБЭП; далее судмедэкспертиза. И наконец, за спиной , в тылу, красовалось монументальное здание ФСБ России. Согласитесь, повода нервничать не было. И согласитесь - удачное место для театра! Поэтому достаточно было, стоя на крыльце, ткнуть указательным пальцем в ярко-красную вывеску с названием театра и сказать, что у нас все хорошо. Надежные крепкие парни улыбнулись, плюнули, тихо ругнулись и отправились туда, где действительно нужна была их помощь.
В этот момент жизнь Моторчука разломилась пополам и пересекла рубеж, который можно определить как «до столкновения с высоким искусством и после». Процесс осмысления был очень непростым и, конечно же, занял время, благодаря чему он не ворвался в зрительный зал в первые минуты с целью остановить спектакль.
С другой стороны он отчётливо понимал, что данный манёвр в любом случае придётся сделать, так как наконец-то разобрался с утренним приказом о пресечении любой деятельности, способствующей распространению вирусной инфекции, которая парализовала весь мир. Он остро ощутил, что именно здесь и сейчас находится линия фронта, что враг передумал терзать планету и бросил все силы в это странное здание, в самое сердце его любимого города. Оставалось найти подходящий момент. Подходящим моментом был антракт. В зале включили свет, извинились перед зрителем и сообщили, что вторую серию им придётся досматривать в другой раз, а пока составят протокольчик. Сознательности граждан можно было позавидовать, они с завидным энтузиазмом восприняли эту новость, так как посчитали, что это тоже часть спектакля. Всех артистов усадили в отдельной комнате за длинный стол. К ним присоединился световик Шишкин, технический директор Лёха, подоспевший на выручку президент театра Миша и, конечно же, администратор Людмила, всего 12 человек. Моторчук сел в середину стола, тем самым окончательно дорисовал картину «Тайная вечеря» в современной трактовке.
Продолжение следует...
